На орбите

11 июня 2015 года в 13 часов 20 минут по московскому времени космический корабль «Союз ТМА-15М» с членами экипажа МКС-42/43 — космонавтом Роскосмоса Антоном Шкаплеровым, астронавтом NASA Терри Вёртсом и астронавтом ESA Самантой Кристофоретти — отошел от МКС. А в 16 часов 44 минуты по московскому времени «Астреи» благополучно приземлились на территории Казахстана, в 146 км юго-восточнее города Жезказган. Все операции по спуску с орбиты и приземлению прошли без замечаний. Самочувствие вернувшихся на Землю членов экипажа хорошее. В поисково-спасательных работах участвовали около 200 специалистов, 14 вертолетов Ми-8 со спецоборудованием на борту, четыре самолета Ан-12 и Ан-26, 15 единиц автотехники, включая четыре поисково-эвакуационные машины повышенной проходимости. 

Спустя 10 часов, уже 12 июня, в 2 часа 41 минуту, спецборт с Антоном Шкаплеровым прибыл на подмосковный аэродром Чкаловский. Несколько недель российский космонавт будет адаптироваться к земным условиям в Комплексе предстартовой подготовки и послеполетной реабилитации космонавтов. Что касается его коллег — американца Терри Вёртса и итальянки Саманты Кристофоретти, то для прохождения своей послеполётной реабилитации они отправились в Хьюстон.

 

 

 

Что же будет происходить на борту Международной космической станции до конца июля? Здесь нести орбитальную вахту остались командир экипажа МКС-44 Геннадий Падалка, а также борт-инженеры Ми­ха­ил Корниенко и Скотт Келли. Диалог нашего спецкора с российскими космонавтами состоялся через несколько дней после расстыковки «Союза ТМА-16М».

 

— Здравствуйте, Геннадий и Михаил! Вчера вся страна отмечала День России. А как он прошел у вас? Не вывешивали флаг из иллюминатора российского сегмента?

 

Г. Падалка: Государственный стяг у нас на российском сегменте находится всегда, как и флаги стран-партнеров. Этот день на станции был рабочим. Как известно, все выходные и праздники согласованы участниками проекта МКС.

 

— На этой неделе ваш коллектив уменьшился вдвое. Как прошли проводы экипажа «Астреев»?

 

Г. Падалка: Все шло в соответствии с циклограммой. Мы попрощались, запечатлели на видео и этот момент, и закрытие люков, и сам процесс расстыковки. Отход корабля с очень близкого расстояния мы снимали из нашего модуля МИМ2 и из «Купола». Получились очень красивые кадры. Я думаю, все это уже есть на Земле?— и в Роскосмосе, и в РКК «Энергия». Отработка импульса тоже прошла штатно.

 

— Наконец-то они вернулись на Землю. И теперь вас, Геннадий, можно поздравить с тем, что вы уже в пятый раз стали командиром экипажа станции теперь уже 44-й экспедиции. До этого один раз на «Мире» (ЭО-26) и три раза на МКС?— в ЭО-9, 19/20 и 32. 

 

Г. Падалка: Да, но хочу заметить, что командир здесь ничем не отличается от других членов экипажа. У него нет никаких привилегий, здесь все работают на равных. И командир без команды?— ничто. Я вас, наверное, разочарую, но должность командира?— номинальная. Хотя вопросы безопасности в основном лежат на нем. 

 

— Вы, похоже, скромничаете, ведь за все, что происходит на борту МКС, отвечает именно командир. 

 

Г. Падалка: Согласен. Здесь уместно вспомнить закон Мёрфи, который гласит: «Вы никогда не знаете, кто прав, но всегда знаете, кто виноват»…

 

— Какие интересные эксперименты вы проводили в последнее время?

 

Г. Падалка: Сейчас об этом расскажет Миша. Потому что он в большей степени задействован в проведении серьезного эксперимента, который проводится несколько раз в рамках программы годового полета. 

 

М. Корниенко: Это большой комплексный эксперимент «Флюид шифт», где исследуется перемещение жидкости в организме. То есть я сам себе делаю ультразвуковое исследование сердца и глаз, офтальмоскопию глазного дна и сетчатки, эхографию глаза специальным прибором, измеряю внутриглазное и артериальное давление. Все это совмещается с нахождением в костюме «Чибис», где создается отрицательное давление на нижнюю часть тела. То же самое делает и Скотт, а Гена нам во всем помогает. В это время у нас в большом диаметре ФГБ работает куча аппаратуры?— американской и российской. Такую серьезную работу мы со Скоттом должны выполнить несколько раз за год. А вообще, медицинские исследования проводим периодически, каждую неделю. Раз в 10 дней мы сдаем кровь на анализ. Но, помимо этого, есть еще и множество других, уже российских экспериментов, которые нам с Геннадием планируют каждый день. 

 

— Сколько же крови вам придется «пожертвовать», как говорится, «на науку»!

 

М. Корниенко: На самом деле, не так уж и много?— по пробирочке. Мы делали это уже 2 раза. Причем Геннадий Иванович просто виртуозно владеет этим искусством?— «у пациентов» не остается никаких следов и синяков. Просто профессиональный «кровосос»! Эти пробы сразу поместили в холод (минус 90 градусов) и уже отправили на Землю на грузовом корабле. Сейчас специалисты их исследуют. 

 

— Шестого июня космодрому Байконур исполнилось 60 лет. С этого космодрома вы стартовали уже не раз. А что еще у вас с ним связано? Видели ли вы другие космодромы? Как выглядит с орбиты будущий полигон Восточный?

 

М. Корниенко: Для ветеранов Байконура и всех, кто там работает, мы записали большое видеопоздравление с этим праздником. Что касается меня, то я работал на этом космодроме с 1988 года инженером-испытателем у Бармина в КБ общего машиностроения. Шесть лет я трудился вахтовым методом месяц через месяц, объездил все площадки, запускал «Буран» и встречал его на площадке приземления. На «двойке» работал, с которой сейчас все космонавты улетают. Так что с Байконуром у меня связано очень много хороших и теплых воспоминаний. Сейчас, конечно, больно смотреть на почти разрушенную 113-ю площадку, на которой раньше бывало очень много специалистов. Тем не менее жизнь продолжается… Строится Восточный, работает как часы Плесецк... 

 

Г. Падалка: А я, кроме Байконура, никаких полигонов больше не посещал. Когда летал в 2012 году, наблюдал, как строились объекты для сочинской Олимпиады. И все это было одной большой, грязной, пыльной стройкой. Так же выглядит сейчас и Восточный. А вчера мы снимали Красную Поляну и объекты, оставшиеся после Олимпийских игр,?— все аккуратненько, чистенько. Через какое-то время порядок будет и на Восточном. Мы снимаем, мониторим, как идет его строительство, и надеемся, что все объекты?— пилотируемые и непилотируемые?— будут построены в срок. 

 

— Гибель «Прогресса» привела к продлению экспедиции ваших коллег. И теперь Саманта Кристофоретти установила рекорд продолжительности пребывания женщин в космосе. Вы ее поздравили с этим достижением?

 

Г. Падалка: Конечно! Такая штука жизнь?— «благодаря» «Прогрессу» Саманта вышла на рекорд…

 

— В программу ваших работ входит и «ежемесячная инспекция беговой дорожки». Что это значит? Разве экипаж, который интенсивно готовился к спуску, ее не оттестировал?

 

Г. Падалка: Такая работа проводится для инженеров. Включается дорожка, и видеокамера фиксирует все всхлипы, все дребезжания, которые мы можем не услышать на занятиях. 

 

— Вы ведете огромную общественную работу: снимаете сюжеты для студии Роскосмоса, поздравляете с праздниками и знаменательными датами. Недавно ваше приветствие прозвучало в Мемориальном музее космонавтики по случаю 35-летия запуска первого пилотируемого корабля серии «Союз?Т».

 

Г. Падалка: Обычно мы поздравляем людей, а тут впервые?— с успешным полетом замечательный космический корабль. Только вчера мы записали и сбросили пять поздравлений. Это реклама в хорошем смысле этого слова и пропаганда наших побед и достижений. 

 

— Что вам предстоит сделать в ближайшее время?

 

Г. Падалка: Сейчас мы выполняем научную программу и поддерживаем работоспособность станции. Но скоро у нас наступит горячая пора. 26 июня к МКС стартует американский грузовой корабль, затем, 3 июля, прилетит «Прогресс М-28М», а через полтора месяца?— «Союз ТМА-17М» с новым экипажем.